Пуровская телерадиокомпания «ЛУЧ»

Автор: Гордей Юрьев

Фото: автор, Андрей Мороков

«Там, где мы бывали…»

- Торова!

- Ань торова! – в унисон отзываемся мы на приветствие, крича в открытые окна автомобиля, и знаменитая арка с надписью «Харампур» встречает нас при въезде в поселение.

- «Телекомпания «Луч», - вслух читает женщина на крыле автомобиля, оповещая всю округу о нашем прибытии.

Новость разлетается быстро, быстрее репостов в соцсетях, и я уверен, что пока мы достаём из автомобиля технику, готовимся к съёмкам, уже, пожалуй, осведомлена половина деревни.

Смеёмся с оператором, наблюдая, как следом за женщиной, два пацанёнка на велосипедах уносят новость дальше. Один из них, белобрысый и худощавый, вырвался вперёд и горланит так, что чувствуешь себя сродни захватническим набегам недружелюбных племён.

Заповедный уголок Пуровского района – деревня Харампур - живёт своей размеренной жизнью. Приземистые домики компактно обступают пять улиц, редкие прохожие с любопытством оглядываются на нас, в руках у них обязательно рыболовные  атрибуты – сети и удочки.

Пройдя мимо местной администрации, можно выйти к реке. Вижу, как вдоль берега вольно расположились лодки. Резонно размышляю, что хорошо бы снять пейзажи «с воды».

- …и оленей на стойбище, - излагаю свои желания через минуту на вопрос «Что хотите поснимать?»

Два-три звонка, и через полтора часа нас готовы принять на стойбище Медвежья Гора.

- С медведями, надеюсь? – уточняю с улыбкой.

- И с балалайками, – получаю равноценный ответ.

Перезагрузка

Идеально, когда жизнь подбрасывает перезагрузку, когда всё идёт не по плану. Поездка в Харампур случилась в момент полного тупика: рабочее выгорание мешало получать удовольствие от жизни и любимого дела. Выходные проходили мимо, хобби и увлечения не радовали. Декорации, в которые я был вписан, тащили за собой рутину и напоминали нескончаемый день сурка.

Необычное путешествие с лёгким налётом этники обнулило всё до базовых настроек. Позвольте разыграть в вашем воображении картинку – низкое нависшее небо с хмурыми тучами, мелкая растительность, чум, из трубы которого вьётся слабый дымок. Слух ловит фырканье оленей и собачий лай. Они никак не унимаются, чуя чужаков на расстоянии.

Мы с оператором крепче перехватываем свои объективы и, улыбаясь, расходимся. Флэш-карты наших фотокамер обещают быть заполненными по максимуму. Андрей скидывает на землю рюкзак и быстро начинает настраивать квадрокоптер к полёту - у того сегодня важная задача: запечатлеть вид сверху.

Я спешно иду к друзьям Санты. Олени, наблюдая как я приближаюсь, держатся на расстоянии, боятся. Резко поднимаются на ноги и отходят, приходится снимать издалека.

За спиной у меня появляется маленькая, едва заметная фигурка, и я ловлю взглядом тень, которая быстро приближается.

- Они тебя боятся, - слышится тоненький голосок. Мальчику от силы лет шесть. Кареглазый, задумчивый, с русым чубом на голове. Машет ладошками, отгоняя комаров от себя и улыбается. Непосредственно, как все дети, входит в раж и начинает махать настолько быстро, что сам становится похож на комарика. Вот-вот взлетит.

- Тебя как зовут? – запечатляя «полёт» камерой, спрашиваю его.

- Тёма.

Мне удаётся разговорить маленького оленевода. Мальчик охотно отвечает на затейливые вопросы, порою многозначительно задумываясь. Неловко улыбается в объектив, переспрашивает, с удивительной смышлёностью повторяя мои суждения.

Вдруг неожиданно показывает рукой на оленя среди всего стада.

- Вот мой олень.

- Твой олень?

- Мань ты. Мой олень.

И мальчик уверенно продвигается вперёд внутрь стада, присаживается рядом со своим на корточки. Его становится почти не видно за другими оленями, чьи ветвистые рога выглядят как настоящий лес из сухих деревьев.

- Мань ты, - громче повторяет мальчик. Слева от него – широкий, плотный, приземистый олень. Он рождён суровой тундрой, приспособлен к условиям скупой и холодной природы.

Смотрю на него, перед моими глазами встают необозримые снежные равнины с низкорослой растительностью, блюдцами стылых озер, полярные ночи и затяжные бураны со смертоносной стужей.

- Почему он твой? Тебе его подарили?

От мальчика не удаётся добиться ответа. Замерев, он сидит на корточках и протянув ладонь к мохнатому носу, что-то шепчет.

Не нарушая идиллию, я оставляю их наедине.

Лесная аптека

Местами кроссовки вязнут в болоте. Ягель скрывает под собой трясину, и ступать приходится осторожно. Здесь, в километре от стойбища, ненцы собирают морошку. Красная, неспелая она выглядывает из-за кустиков, и по незнанию я срываю именно её. Визуализируя образ, увиденный на картинках, задумываюсь, что в идеале она должна быть оранжевой.

Чтобы не быть осмеянным местными, делюсь предположением с коллегой. Та заговорщически подмигивает и подсказывает, что сначала думала так же.

Чуть дальше от нас ненцы собирают спелые жёлтые ягоды.

- Так было задумано, - с улыбкой резюмирую я, собирая морошку в кепку. Те весело встречают наши реплики хитрыми взглядами. Поравнявшись, пересыпают горсть прямо мне в руки.

Шутливо обещаю отметить их добродушный жест в статье. Те молча кивают и улыбаются. С улыбкой позируют для фото.

- Хотите сказать, что никогда не ели? – с нескрываемым удивлением спрашивают меня уже в Харампуре, когда я делюсь впечатлениями от поездки со своим респондентом. Вера Николаевна – фельдшер ФАПа, рассказывает, что «летом у местных действует своя лесная аптека», и к ней, Вере Николаевне, они обращаются только в крайних случаях.

- Между прочим, в морошке в четыре раза больше витаминов, чем в апельсинах, - наставительно произносит фельдшер, застыв в моём кадре с убедительно поднятым вверх указательным пальцем.

- Я учту, - реагирую, опуская фотокамеру, ощущая себя по меньшей мере первоклассником на уроке.

Фотография на память

 «Берег левый, берег правый», - помните, как в знаменитой поэме Твардовского?

Лодка послушно скользит по воде. Мой спутник Сергей кладёт руль вправо, и она на мгновение крутится, делая не очень изящный пируэт на поверхности воды, прежде чем юноша выравнивает её. Ветер едва не срывает с моей головы кепку.

Илья сидит на корме, крепко держась за борта и, задумчиво смотрит вдаль. Вид его воплощает полную сосредоточенность (это я отмечу позже, просматривая фотографии). Я познакомился с Ильёй в июне на Дне рыбака, а сейчас, увидев его с другом на воде, напросился в лодку.

Через какое-то время он обращает моё внимание на рыбаков, одиноко рассредоточившихся по берегу. Илья глушит мотор. Штиль на реке словно зеркальная амальгама.

- Сними на память.

- Их?

- Меня.

Фотография на память… В самом словосочетании заложено пожелание не забывать того, кто на ней изображён. Илья оказывается запечатлённым мной на фоне живописного пейзажа.

- Может, не смотреть вдаль? - рассуждает он. - Это же неестественно, это как будто я не замечаю тебя с фотоаппаратом.

- Нет, - отвечаю, - это взгляд в вечность, потому что фотопортрет включает твое настоящее и прошлое, а может быть, и будущее. Ирония, конечно, оздоровительна, но иногда, - выпрямившись, задумчиво смотрю на него, - не нужно стесняться пафоса, потому что смех имеет свои пределы и не способен отразить высокое.

Сергей молчит и направляет лодку обратно.

…Через пять минут судно мягко заезжает на прибрежный песок. Довольный спрыгиваю, перескакивая через нос лодки. Мысленно отмечаю ещё одну галочку в маршруте съёмок.

Север – это всегда вызов

- Покатался? Не выпал? - встречает меня первый вопрос коллег, когда я возвращаюсь обратно. Они излишне сосредоточены и готовятся к съёмке национальной программы.

В радиусе 10 метров наличествует соответствующий колорит. Любопытствуя, просачиваюсь в эпицентр – чум изнутри служит не только отличной декорацией, но и спасает от москитов. Для их выкуривания, здесь же сооружают дымокур. Узнаю, что раньше за неимением привычных нам спреев и спиралей, ненцы использовали необычный способ, избавляя свои жилища от комаров.

- Торф, ягель, сосновые иголки, берёзовые ветки, спички, и комаров как не бывало! - сопровождая алгоритм действий репликами рассказывает Ирина Айваседо, сотрудница местного Дома культуры. – Север – это всегда вызов, территория выживания, условия которого особенно суровы, и наши предки это знали.

Оператор беспристрастно фиксирует происходящее, затем настраивает технику для интервью. Оно слишком долгое, поэтому приходится использовать штатив.

Интервью на ненецком. То, что мой слух слышит впервые. Цепляю лишь отдельные слова на русском, которые вклиниваются в быструю и беглую речь. В паузах и за кадром понимаю, что респонденты иногда посмеиваются над нами с оператором, погружая нас с лихвой в лингвистический вакуум.

Чувствую себя Кисой Воробьяниновым в забавном эпизоде кинокартины «Двенадцать стульев». «Же не манж па сис жур», помните?..

С тем же успехом я могу сказать «Ань торова» или «Лакамбой». Логичнее - второе.